Манины рассказы
или
жизнь Эммануила Вольфовича Кренцла
(Китайцы не сдаются)
Ой! Ну, вот же сволочь! Меня такого маленького, нежного и по голой попе ногой, да еще в башмаке, а я с детства не выношу рукоприкладства, вернее ногоприкладства. Я, конечно, мужчина, но я же маленький, нежный, и попа у меня всегда голая, да и другие места тоже, кроме головы и хвоста – те да, те в шерсти, как и полагается. Ну что я сделаю, если у меня порода такая? Ах, да, забыл представиться: Эммануил Вольфович Кренцл. Вы спросите, это кто ж такой добрый меня так назвал? Да хозяин мой и назвал. У него сейчас пубертатный период, к нему и подойти страшно, вот он и надо мной изгаляется, как хочет. Что ему до того, что у меня тонкая душевная организация и нежная душа? Да я, наверно, сюда за грехи из прошлой жизни попал: может таким же придурком был? Хотя вряд ли, я таким быть не мог, ну не поверю и все. Ой, забыл уточнить: я – китайская хохлатая собака, очень породистая и невероятно дорогая. Веду свой род от самих китайских императоров, вернее от их любимцев, таких же, как и я. Я не заношусь, не подумайте, но все-таки большинству людей не мешало бы относиться ко мне поуважительней. Я не требую соблюдения этикета или полного имени (оно очень длинное и включает в себя титул Поднебесного), но хоть бы не смеялись, на меня глядючи, да лапы не отдавливали, когда я мимо прохожу.
Живется мне, прямо скажем, несладко. Я маленький, всего боюсь, поэтому постоянно дрожу, правда, иногда от холода тоже. Попробовали бы вы круглый год голым ходить, тем более с моей комплекцией, я же простудиться могу, заболеть, а потом что: антибиотики в попу? Нет, уж! На меня надо комбинезончик теплый надевать: зимой пуховой, весной и осенью можно на синтепоне, а летом можно что-нибудь легкое: уж больно от солнца излучение вредное идет, или сгорю. Кто меня потом будет кефиром мазать от ожогов? Вот-вот. Да и ботиночки мне не помешают, я с моими нежными лапками могу мозоли себе натереть или порежусь, а потом хромать буду. А на ушки положено шапочку надевать, чтобы не простудился и горло не заболело или, скажем, воспаление среднего уха не подхватил. А хозяин мой обо мне вообще не думает: на улицу со мной не выходит, играть не играет, кормит какой-то гадостью типа сухариков, а я их не люблю. Вы когда-нибудь видели, чтобы волк, например, или другая какая животная дикая, сухарики ели? Правильно, нет, а я чем хуже? Я тоже мяса хочу, я зверь! Завели себе игрушку, а то, что у меня какие-то потребности есть, их не волнует. Поставили в туалете кювету и, пожалуйста: справляйте все свои нужды, дорогой Эммануил Вольфович, а то, что мне моцион нужен, никому и дела нет. А знаете, какой идиот меня так назвал? Наверно догадываетесь. Он, батюшка, он – хозяин, прах его побери. Дело в том, что его папаша, миллионер хренов, решил над сынком стебануться и, вместо нового Харлея, на день рождения подарил ему меня. Вот урод-то. Люди, которые собак за такие деньги покупают, так холят их и лелеют, что у меня сейчас челюсти от зависти сводит. Надо расслабится, а то придется вставную челюсть делать, а мой хозяин на нее вряд ли раскошелится – придется до конца жизни манную кашку есть. Ну, так вот, приходит, значит, папаша домой и торжественно говорит: «Сын, я тебе одну вещь купил (можно подумать, что я вещь) очень дорогую. Ты должен ее холить и лелеять». Ну, сын, конечно, растрогался: думал, дурашка про Харлей новый, а папан ему тут из-за спины меня достает, как фокусник. Сынка аж перекосило. «Что я, - говорит, - буду делать с этой шмакодявкой, иди ее на помойку отнеси». Папан, не будь дурак, вскобенился и давай ему заливать: что ты понимаешь, да он больше твоего Харлея стоит, это нынче круто! Да видал он такую крутоту в гробу в белых тапочках! Ну, ладно, сынуля тут успокоился и сказал, что он меня продаст или на Харлей обменяет – на том и порешили. А я теперь сижу и жду, когда же в руки какого-нибудь нормального заводчика-производителя попаду – я ведь мужчина хоть куда, хоть и маленький, а любому волкодаву фору дам, маленькие они в сексе злые, им все мало, я даже могу…нет, наверно погорячился, не могу – не достану. Так вот, с горя и решил мой хозяин надо мной поиздеваться: назвал меня гордым именем Эммануил, в честь Канта, говорит – философ такой был в глубокой древности, шибко умный. Да только кличет меня Маней, как девчонку какую. Так бы и вцепился ему в морду, да только не достать, да и пожить хочется – я ж еще молодой, красивый, девок могу с ума сводить и любви великой еще не было. Я умный и осторожный, должен субординацию соблюдать для своей конституции. Отчество мое тоже придуманное, не подумайте, что так моего папашу звали, это все хозяин придумал. А папаша мой вовсе Ху Ци Ань девятнадцатый и никакой не Вольф. Это все от политика известного Жирнусский, его фамилия, если не путаю. И вовсе я на него не похож ни капельки, правда, когда расстроюсь, могу так же как он завестись и ну брехать на всю вселенную. Так что чувство юмора у моего хозяина все-таки есть, не отнимешь. Кренцлом же меня назвали в честь псевдонима моего временного хозяина, он как никак певец известный, правда поет хрень какую-то, от которой у меня уши вянут. Зато, как ни удивительно, бабла она ему приносит немеряно. Правда мамаша ихняя, как услышит песни своего сыночка любимого, так сразу болезненно морщится и уходит в другую комнату – на мигрень жалуется. Там сразу беруши вставляет куда надо и под одеяло с головой – отходит от положительных эмоций, так сказать. Натура чувствительная, сын родной знаменитостью стал. Я ее, в общем, понимаю и жалею, забираюсь к ней на кровать и тихонько повизгиваю. Она меня к себе под одеяло берет, прижимает и сразу легчает ей. А что вы думали? Мы собаки лечебные, экстрасенсорные: любую боль снять можем, или предвидеть там чего, так это тоже, пожалуйста. Правда, когда предвидишь что-то нехорошее, такая маета в груди наступает, что просто держись. Так и хочется забраться куда-нибудь под диван (чтоб не выскребли) и скулить. Зато, когда радость, тут только держись: прыгать хочется, скакать и обязательно кого-нибудь в нос лизнуть надо, для пущего кайфа. А тут, как услышишь речитатив «сынка» так и хочется подвыть в такт: «Я и-ду в ки-но у-же дав-но и пь-ю ви-но ка-ко-е гав-но и ты мол-чишь и толь-ко грус-тишь что я дав-но не был с то-бой…ау-уу ой». А потом он как начнет дергаться, как припадочный, что сразу хочется скорую вызвать: толи человек эпилептик, толи ханки обожрался, даже страшно становится. А однажды такая история приключилась. Созвал мой хозяин к себе гостей на тусу, или как это нынче называется на пати. Ну, пришли они все, естественно выпивку принесли, кучкуются. Потом начали рэп слушать и моего хозяина нахваливать (его попробуй, не похвали, потом больше не позовет и пей, что называется на свои, а халяву-то каждый любит). Ну и я тут рядышком хожу. Тут какой-то добрый самаритянин дал мне пивка хлебнуть, а пиво я очень уважаю, ну и нахлебался и, меня так спеть повело, что прямо мочи нет. Я не будь дурак, вышел в центр и давай в такт подвизгивать и кружиться, па разные да коленца демонстрировать. Народ, естественно, в лежку, и давай хозяина подбивать: возьми мол, его на сцену – он тебе аншлаг сделает и полный писец. Причем тут писец не знаю, это вроде животное такое, по типу кошки, и зачем он им сдался – не пойму, тем более, что щенка заделать – это я могу, а вот писца вряд ли, не сумею, при всем моем уважении. Хозяин тут посмотрел на меня (что делает он очень редко), репу почесал и сказал: «А почему-бы и нет, пусть хоть какую пользу приносит». Я, честно говоря, думал, что это только треп пьяный и назавтра все забудется, ан нет. На следующее утро берет меня мой Кренцл Первый подмышку и куда-то идет. Оказалось, что поехали мы к его портному – знаменитому Кутюрье Кроликову, чтобы он мне такой же костюм пошил сценический, как у хозяина. Кроликову, кстати, все-равно, лишь бы бабки платили, он тебе даже на блоху пошьет, если в зеленых заплатишь или на мишку игрушечного. Тут набежали его помощницы (очень милые девочки) и давай присюсюкивать: «Ах, какой милашка», а сами на Кренцла косятся, может мол, заметит усердие и на свиданку пригласит. Но Кренцл после вчерашнего только минералку хлестал, ему и своих баб хватает, и не с его здоровьем похмелюжным к новым герлам клинья подбивать. Обмерили меня всего, ткани под цвет глаз, наверно полчаса подбирали, даже какую-то наметку сделали, хорошо хоть не искололи всего, а то я этого страсть как боюсь. Через неделю и костюмчик сшили, да такой, что я в нем вылитый Кренцл стал, аж страшно. Воистину, думаю, человека встречают по уму, а что, если и о моих мозгах по Кренцлу судить будут и, расстроился. Даже витамин на ночь съесть забыл от ипохондрии. Потом репетиции начались и я втянулся. Хозяин идет и меня с собой на репетицию, чтоб значит дуэтом. Стал с собой еду мою брать, чтоб я не голодал. Тут уж хочешь, не хочешь, а внимание обращает – партнер, никуда не денешься. Долго ли, коротко ли, наступил день совместного концерта. Я с вечера ничего есть не мог, так волновался, только воду пил. Утром, конечно, взял себя в лапы и сказал себе, что я мужчина, а мы (мужчины) и не на такое способны. Поехали мы на концерт. Заходим внутрь, а там…Я даже от возмущения дрожать перестал. Представляете, они, гады, нам на двоих одну гримерку дали! Извращенцы. Я чуть было не ушел, но потом хозяина пожалел и остался. Вышли мы на сцену, а там, в зале народу – мильон, не меньше и все на меня смотрят. Я, конечно, уже взял себя в руки (пивка втихаря за сценой хлебнул для нужной кондиции), а мой хозяин смотрю - напрягся. Я его толканул слегка, мол, не тушуйся, прорвемся, и вышел под свет рампы. Зрители сразу давай мне рукоплескать и радоваться моему появлению. Хозяина это, по-моему, задело – он к своей славе ревностно относился, хотя я-то меня не просил на сцену брать, сам решил. Теперь то, что, если я такой красивый да талантливый уродился?! Короче, отыграли концерт и с большим успехом. Мне потом девчонки цветы подносили, и все норовили в мордочку поцеловать, так я им понравился. Потом у нас интервью взяли, а журналисты все мне микрофон в нос тыкали, хотели мои впечатления описать в статье. Короче прославился я в один миг и стал самым известным хохлатым псом. Даже стоимость моя возросла тысячекратно, но хозяин меня продавать передумал – понял какую я ему выгоду приношу. Оно, конечно и правильно, - нечего нос воротить, когда не знаешь, какие в твоем домашнем друге возможности кроются, может я ко всему прочему еще и бойцовая собака плюс сыскарь нехилый, ну да ладно, про это я вам в другой раз расскажу – мне спать пора: завтра в длительный тур по России уезжаем, а потом по Европам на месячишко. Вы про меня не забывайте, я еще может что напишу, ну а если соскучитесь – включайте телевизор и смотрите: меня там часто показывают.
